Про человека, который отрекся от своего прошлого, отказался от своих корней, а беспамятство предпочитает неприятным или страшным воспоминаниям, говорят: перекати-поле. Как трава перекати-поле, которая после отмирания клубками перекатывается по степям и пустыням, подчиняясь только воле ветра…
День 16 сентября 1999 года вошел в историю независимой Беларуси страшным кровавым пятном: в этот день неизвестными похищены председатель Центризбиркома Виктор Гончар и его соратник бизнесмен Анатолий Красовский. Несколькими месяцами ранее, 8 мая 1999 года, возле своего дома неизвестные похитили бывшего министра внутренних дел Юрия Захаренко.
А июля 2000 года похищен и, как предполагают, убит телеоператор ОРТ Дмитрий Завадский, когда отправился в аэропорт Минск-2 на служебном автомобиле встречать своего коллегу Павла Шеремета.
Прошло 17 лет с первого политического похищения. Мы не знаем точно, какая судьба постигла всех четверых: ни одно уголовное дело не доведено до логического конца. Но «нет ничего явного, что не стало бы явным». История вынесет правду на поверхность.
А мы должны помнить, чтобы остаться людьми. Мы помним…
Правозащитный центр «Правовая помощь населению» (зарегистрирован в Украине) и Беларуская праўда представляют совместный проект «Мы помним». Мы помним, а вы?..
Про политические исчезновения «забыла» не только власть; забывает беларуское общество, забывает международное сообщество.
Прошло уже 16 лет с момента похищения телеоператора ОРТ Дмитрия Завадского. Расследование уголовного «дела Завадского» приостановлено свыше 10 лет назад — до сих пор никакой информации о судьбе мужа Светлана Завадская так и не получила.
«Дело Завадского» и последовавший суд оставили больше вопросов, чем ответов.
Светлана Завадская отчаялась добиться справедливости внутри Беларуси, поэтому планирует обратиться в Комитет по правам человека ООН.
О жизни, переживаниях и надеждах Светлана Завадская поделилась с Беларускай праўдай.
-В апреле 2016 года исполнилось 10 лет с момента приостановки уголовное дело. Все наши усилия добиться возобновления уголовного дела или хотя бы получить информацию о проведенных следственных действиях за прошедшие годы закончились безрезультатно. Как и попытки получить копии постановлений. На все свои ходатайства я получаю отписки.
-Следствие предпочитает отмалчиваться…
-Я бы сказала, хранит полное молчание и полностью игнорирует.
Понимаете, по делу Димы отбывают наказание Игнатович и Малик. Уже 16 лет оба находятся в тюрьме. Я многократно пыталась узнать: проводятся ли с их участием следственные действия? Мне отказывают в предоставлении такой информации. А ведь их осудили только за похищение Димы, которого они якобы передали неким другим лицам. Получается, есть обвиненные в похищении Димы, а установить лиц, которым якобы Диму передали, не могут уже 16 лет. Для каких глупых людей придумана эта история? Под давлением наших доблестных органов даже невиновные признают свою «вину», а Малик и Игнатович уже 16 лет сидят в тюрьме…
Я присутствовала практически на каждом заседании суда, знакома с материалами «дела Заводского», которые вызывали и вызывают массу вопросов. Мы, потерпевшие, даже обжаловали решение суда, потому что не верим в то, что преступление совершили Малик и Игнатович; у суда не хватало доказательной базы для принятия такого решения. Я всегда считала их «назначенными виновными»; если они и связаны с преступлением, то однозначно существуют другие люди, которые руководили спецоперацией. Этих людей не только не нашли — их просто не ищут.
-Сегодня, спустя 16 лет, какая версия похищения Дмитрия вам представляется наиболее вероятной?
-За прошедшие годы много разных версий появлялось и исчезало. Осталась одна.
Диму похитили накануне выхода фильма «Чеченский дневник», который он снимал вместе с Палом Шереметом в Чечне. Думаю, власти побоялись того, что может оказаться в этом фильме. Зная, что Павел всегда ищет параллели с Беларусью, беларускими властями, они думали, что в фильме пойдет речь о торговле оружием, про медикаменты, которые Беларусь поставляет чеченским боевикам, про представителей беларуских спецслужб, которые воюют на стороне боевиков. Власти ждали нечто подобное.
Если бы 7 июля Дима не вышел из дома, возможно, он остался бы в живых. 7 июля, в пятницу, Диму похитили, а 10 июля, в понедельник, планировалась премьера фильма.
Но «Чеченский дневник» — фильм про военнослужащего российской армии, который воюет в Чечне; история одного солдата, рассказ о его подвигах и быте. Никакого расследования там нет.
-У вас осталась только одна версия — беларуский след?
-Да. Я думаю, беларуские власти боялись обнаружить в этом фильме опасную для себя информацию, поэтому из всей массы версий осталась только одна, последняя.
-16 лет назад похитили и убили Дмитрия Завадского. Спустя годы, 20 июля 2016 года, в Киеве взрывают Павла Шеремета. Два журналиста, работавшие в связке долгие годы, гибнут, пусть и с разбежкой в 16 лет. Ничего странного не находите в таком совпадении?
-Не скажу, что вижу некую прямую связь между двумя событиями. Но однозначно скажу: обе трагедии стали следствием установления авторитарных режимов в Беларуси и в России. В убийстве Павла Шеремета видят «российский след», но я бы не стала исключать и беларуский след. Знаете, я смотрела интервью Лукашенко 2011 года, в котором он со злобой говорил о Павле, вспоминал старый случай о пересечении литовской границы. Прошло 14 лет, а человек не может забыть инцидент… (В июле 1997 года после показа в эфире телеканала ОРТ репортажа о ситуации на беларуско-литовской границе Павла Шеремета арестовали по обвинению в незаконном групповом пересечении государственной границы. — Ред.).
В Украине идет военный конфликт, убивают людей, рядышком воюющая Россия — складывается очень выгодный пасьянс для беларуской власти.
-В Беларуси у вас не осталось возможности довести «дело Завадского» до логического конца. Пойдете ли в международные инстанции?
-В Беларуси действительно уже ничего невозможно сделать. Мне осталось пройти все беларуские инстанции с жалобами на то, что следствие не выдает нам копии постановлений, после чего мы обратимся в Комитет по правам человека ООН. Других вариантов не осталось, власти не оставили нам выбора.
-Общество потихоньку забывает о политических похищениях в Беларуси…
-Соседи и друзья, конечно, помнят и переживают…
У меня сложилось ощущение, что последние годы власть нельзя вызвать даже на провокацию; иногда я специально делаю резкие заявления, чтобы получить ответную реакцию со стороны властей. Чтобы следователь меня вызвал и задал вопросы. Ноль — реакции никакой. Такое ощущение, что на тему политических исчезновений наложено табу. Власть делает вид, что проблемы просто не существует. Хотя раньше дашь интервью, тут же следователь вызывает, газетку раскладывает и спрашивает: а что это такое? А теперь в ответ — только молчание.
-В прежние годы делами похищенных политиков интересовались иностранные посольства, дипломаты приглашали родственников похищенных на приемы. Диппредставительства сейчас вспоминают о вас?
-Нет. Такое ощущение, что о нас забыла не только беларуская власть, но проблема политических похищений ушла и с международной арены. Раньше практически в любой резолюции ПАСЕ, ОБСЕ по «беларускому вопросу» содержалось требование расследовать политические похищения, а после 2010 года ни одна резолюция международных структур не упоминает дела о похищениях. Единственное, что успокаивает, — еще не сняты санкции с лиц, которых считают причастными к похищениям.
-По итогам парламентской кампании в Палате представителей появились два демократических депутата: Елена Анисим и Анна Канопацкая. Почему бы не попросить помощи у них?
-Канопацкая представляет ОГП, в чьем офисе висят портреты пропавших. ОГП вроде всегда занималась делами похищенных. Если сейчас они сами не поднимут проблему, это будет выглядеть очень странно.
Дела похищенных — хорошая лакмусовая бумажка, позволяющая оценить деятельность оппозиции. Почему я всегда скептически относилась к Короткевич? В 2015 году она выдвигалась кандидатом в президенты, позиционируя себя в качестве единого демократического кандидата, и прекрасно понимала, что раз в пять лет людям можно напомнить по государственному телевидению о политических похищениях. Но не сделала этого. Следовательно, Короткевич — не самостоятельный политик. Таким же образом, наверное, мне придется отслеживать деятельность «демократических депутатов».
-А вы лично обращались к Короткевич?
-Короткевич позиционировалась как единый демократический кандидат в президенты, но ни разу ни словом не обмолвилась о пропавших. Нельзя идти в политику, имея такой кровавый след за плечами. И Беларусь не может двигаться вперед с кровавым шлейфом за спиной. Если кандидат в президенты не поднимает такую болезненную проблему, то мне с ней просто не о чем разговаривать.
-У вас новая семья. Но все же: в кругу семьи вспонимаете Диму — сына, мужа, отца?
-Конечно! Это даже не обсуждается. Тема слишком больная — со слезами, с болью. Она каждую секунду моей жизни со мной: от нее не уйти, ни уехать, ни убежать. Эта боль осталась со мной на всю жизнь.
Точно так же воспринимает ситуацию и мама Дмитрия. Ежегодно 28 августа, в день рождения Дмитрия, мы собираемся у нее. Первый тост мама всегда говорит: за тебя, где ты ни был. Потом мы уже не говорим про Диму, словно боимся причинить боль другу другу, пытаемся перевести разговор на другую тему…
Но наши мысли — только о нем, о долгих-долгих года без него…
7 июля 2001 года, в годовщину похищения журналиста Дмитрия Завадского, активисты правозащитного центра «Правовая помощь населению» провели пикет у здания МВД Республики Беларусь с целью привлечь внимание к насильственным исчезновениям в Беларуси не только журналиста ОРТ Дмитрия Завадского, но экс-генерала МВД РБ Юрия Захаренко, вице-спикера Верховного Совета 13 Созыва Виктора Гончара и известного бизнесмена Анатолия Красовского.
Видео-материалы представлены Общественной комиссией по расследованию обстоятельств насильственных исчезновений в Беларуси.
Олег Волчек: В политических похищениях остался только беларуский след
Комментирует руководитель правозащитного центра «Правовая помощь населению» (зарегистрирован в Украине) Олег Волчек:
-Ситуация со Светланой Завадской, как и с Ириной Красовской, с Зинаидой Гончар, Ольгой Захаренко одинакова. Национальное законодательство обязывает расследовать любое исчезновение человека — одно из самых серьезных преступлений, которое направлено против жизни человека.
Когда я еще работал следователем, нас обязывали каждые полгода отчитываться по нераскрытым преступлениям, составлялись специальные графики розыска пропавших. Но самое главное состоит в том, что один-два раза в год я обязан был навещать родственников, выслушивать их версии и предоставлять им минимум информации по расследованию. Как мы видим, с женами пропавших никто не встречается, их игнорируют, скрывают от них информацию. Иногда следствие доводило ситуацию до абсурда, полностью отказываясь контактировать с родственниками исчезнувших.
За прошедшие 17 лет государство давно могло расследовать политические исчезновения, установить и привлечь к уголовной ответственности не только исполнителей, но и заказчиков преступлений. Все четверо постоянно находились в поле зрения спецслужб.
Власть, используя в своих интересах потепление с Западом, с США, просто игнорирует тему политических исчезновений. Более того, за последние пять лет я тоже не видел резолюций ООН, ОБСЕ, ПАСЕ, требующих от беларуских властей отчета по громким делам.
Я уверен, что во всех политических похищениях присутствует только беларуский след. Иначе бы все дела были уже раскрыты. В моей практике были дела, которые раскрывались и через 10, и через 15 лет. По политическим похищениям тоже есть все данные: и по Захаренко, Гончару, Красовскому, Завадскому. Нужна только политическая воля.
Если власти не согласны с утверждениями, что Шейман, Сиваков, Наумов, Павличенко, Васильченко причастны к политическим похищениям, они должны должны вынести постановление об отказе в возбуждении уголовного дела и предъявить его общественности. Такого постановления нет по сей день — значит, они по-прежнему остаются под подозрением. Санкции в отношении них до сих пор не сняты международной общественности.
Без расследования политических убийств (а это убийства) реформирование Беларуси невозможно. Пока государство не снимет с себя подозрения к убийствам оппонентов режима, нормализация отношений с Западом и США невозможна. Раскрытие политических похищений должно стать ключевым вопросом во взаимоотношениях Запада, США с официальным Минском, особенно сейчас, когда Лукашенко признает необходимость сближения с ними. Он также признал, что санкции повлияли на имидж Беларуси.
Поэтому, считаю, что движение вперед только начнется с того момента, когда государство представит родственникам и международной общественности виновных в насильственных похищениях Юрия Захаренко, Виктора Гончара, Анатолия Красовского и Дмитрия Завадского. Эти дела напрямую влияют на нашу экономику, имидж государства и благосостояние каждого. Многие понимают, что политические исчезновения коснулись их только сейчас.
Справка.
Дмитрий Завадский (28 августа 1972 — 7 июля 2000) — журналист, телеоператор. В 1994-1996 годах оператор Первого канала Беларуского Телевидения. С 1997 года оператор корпункта телеканала ОРТ в Беларуси. С ноября 1999 года по май 2000 года работал по контракту в Чечне оператором временного пресс-центра МВД России в Чечне.
Похищен и, предположительно, убит 7 июля 2000 года, когда отправился в аэропорт Минск-2 на служебном автомобиле встречать своего коллегу Павла Шеремета. Его машина была позже обнаружена в аэропорту, но Завадский найден не был.
В марте 2002 года Верховный суд Беларуси приговорил двух бывших офицеров МВД — Валерия Игнатовича и Дмитрия Малика — за похищение (убийство на суде доказано не было) Дмитрия Завадского к 10 годам лишения свободы. Ни на следствии, ни в суде Малик и Игнатович не признали свою вину в похищении Завадского. По другому эпизоду уголовного дела Игнатович и Малик были осуждены к пожизненному заключению за убийство ещё пяти человек. У одного из осуждённых — Валерия Игнатовича — по версии прокуратуры был мотив совершить преступление. Он якобы мстил телеоператору за материал, в котором фигурировал. В его автомобиле была обнаружена лопата со следами крови Завадского.