Украина расследует более 16 тысяч уголовных дел о военных преступлениях, в которых подозреваются российские военнослужащие. Лишь малая часть этих дел дойдет до Международного уголовного суда. Расследованию на высшем уровне мешают ограниченные возможности МУС и недостаток финансирования.
Несмотря на это, суд будет пытаться найти наиболее высокопоставленных россиян, подозреваемых в военных преступлениях. Возможно, среди них окажется и президент Владимир Путин.
Украина — место преступления
Российские чиновники постоянно повторяют, что армия наносит точечные удары по военным объектам Украины, не затрагивая гражданскую инфраструктуру. Спустя три с половиной месяца войны по всей территории Украины — разрушенные жилые дома, больницы, памятники, школы, полицейские участки, водопроводные станции и системы электроснабжения. Самыми же серьезными военными преступлениями для судов станут случаи массового убийства мирных жителей.
Сейчас и украинские, и международные следователи работают в Буче и других украинских городах. Несмотря на попытки российского военного командования обвинить в этом украинскую сторону, спутниковые снимки говорят обратное: мертвые тела мирных жителей появились на улицах города тогда, когда Буча была под контролем российских войск.
Именно Буча, по мнению экспертов, находится в центре внимания прокурора Международного уголовного суда (МУС). Карим Хан, посетивший Бучу в середине апреля, заявил, что вся территория Украины — это место преступления.
Международному уголовному суду в июле исполнится 20 лет. Суд расследует самые серьезные преступления в мире — геноцид, преступления против человечества, военные преступления и преступления агрессии. До появления МУС для расследования военных преступлений создавались трибуналы при ООН. У трибуналов было множество минусов, включая сложность их организации и количество потраченных на это денег. Необходимость в постоянном суде, который мог бы привлекать к ответственности виновных в военных преступлениях, постоянно росла.
В 1998 году был учрежден Международный уголовный суд. Римский статут — документ, который лег в основу этого органа, ратифицировали 123 страны, в числе которых нет ни России, ни Украины.
Но Украина несколько лет назад признала юрисдикцию МУС в отношении преступлений, совершенных на ее территории. Плюс — 42 страны-участницы МУС обратились к прокурору Хану с просьбой провести расследование. Этого достаточно, чтобы преступления, совершенные в ходе российского вторжения, относились к компетенции суда.
Одно из самых сильных «орудий» МУС — это возможность выносить постановления об аресте, в том числе и непубличные. Такое постановление действует бессрочно и может касаться любого человека — в том числе главы государства — так было, например, с бывшим лидером Ливии Муаммаром Каддафи и экс-президентом Судана Омаром аль-Баширом. Несложно предположить, что в случае такого постановления перемещения обвиняемых по миру будут сильно ограничены.
«В таких уголовных делах мы часто говорим, что суд терпелив. И что срока давности у таких преступлений нет. И если лидеры самого высокого уровня, например Путин, могут потерять власть, если изменятся политические ветра, в будущем, возможно, его можно будет передать суду. Мы уже видели, что это происходило с мировыми лидерами», — говорит приглашенный эксперт МУС Ханна Гэри.
Если расследовать роль Путина
Самым очевидным и легко доказуемым делом могло бы стать расследование МУС по агрессии. Агрессия — это применение вооруженной силы против суверенитета, целостности или независимости другого государства. Россия вторглась на территорию Украины и оккупировала ее часть. Но в 2017 году было принято правило, по которому расследование агрессии может быть начато только в том случае, если обе стороны являются членами МУС.
Обойти это правило можно через Совет Безопасности ООН, но Россия обладает правом вето в Совбезе, поэтому на такую возможность никто не рассчитывает.
Первый прокурор МУС Луис Морено Окампо в разговоре сказал, что, несмотря на это, у суда есть возможность расследовать роль высшего руководства России, включая президента.
Это именно тот случай, когда сама Украина или любая другая страна, которая вызвалась помогать в расследовании, не может довести дело до суда, поскольку главы государств обладают иммунитетом в национальных судах. Но в МУС иммунитета у президентов нет.
«Если бы МУС хотел расследовать роль Путина, им пришлось бы доказать его персональную вину. Сложно привлечь Путина к убийству конкретного мирного жителя или даже обстрелу больницы, потому что сложно доказать, что он имел непосредственное отношение к этому. Потому самый простой кейс в этой ситуации — это преступление против человечества. А именно — вынужденное перемещение людей. Миллионы людей были вынуждены бежать из-за того, что Россия вторглась в Украину и оккупировала часть территории», — говорит Морено Окампо.
По последним данным ООН, только в Европе по меньшей мере 4,8 миллиона выходцев из Украины стали беженцами из-за войны. Число внутренних переселенцев оценивается около 8 млн человек.
Эксперт по международному гуманитарному праву Уэйн Джордаш считает, что МУС также мог бы вменить Путину обвинение в подстрекательстве к геноциду: «Это кажется довольно очевидным, если смотреть на то, что говорят он и его государственные пропагандисты».
Нынешний прокурор МУС Карим Хан, отвечая на вопрос, возможно ли разбирательство против Путина, в детали вдаваться не стал: “Посмотрим, есть ли индивидуальная уголовная ответственность. И если есть, мы примем необходимые меры».
Помощь в публичности
Украина сообщает о тысячах случаев военных преступлений со стороны России, но Международный уголовный суд сможет рассмотреть только крохотную часть этих дел.
Эксперт по международному праву Ханна Гэри обращает внимание на то, что далеко не все военные преступления, совершенные в Украине, будут расследоваться прокурором МУС. Традиционно, говорит Гэри, на стол прокурора попадают наиболее сложно доказуемые дела против самых высокопоставленных военных или чиновников. Экс-прокурор Луис Морено Окампо добавляет, что с предложениями о том, какое дело взять в работу, обычно выступают юристы, но финальное решение утверждает прокурор.
В середине мая в Украину из Нидерландов прилетела группа из 42 следователей и экспертов МУС. Они работали две недели, после чего вернулись в Гаагу для обработки собранных материалов.
«Они [следователи МУС] еще даже не начали готовить дела. Они только начали готовиться к подготовке дел», — критикует их британский юрист Уэйн Джордаш. В прошлом он работал над делом Сербии против Хорватии в Международном суде ООН, а сейчас помогает украинским прокурорам расследовать военные преступления. «Я считаю, что они работают очень медленно. И это проблема МУС и совместных следовательных групп. У них множество бюрократических препятствий», — говорит Джордаш.
Он считает, что роль следователей МУС в Украине намного меньше, чем кажется на первый взгляд, а основной массив работы по расследованию большинства военных преступлений все же ляжет на плечи украинских прокуроров.
«Здесь довольного много пыли в глаза. Если почитать новости в СМИ, может сложиться впечатление, что у МУС большое количество следователей [в Украине] и что они расследуют много всего. Это не так. Несколько следователей приехали сюда всего на несколько недель с начала конфликта. У [МУС] нет реального плана держать здесь следователей длительное время. Так что, по правде говоря, помощь, которую они могут предоставить Украине — это в большей мере публичность, чем что-либо еще», — считает Джордаш.
Украина и МУС не дублируют работу друг друга, они понимают необходимость во взаимодействии, не соглашается Валери Оостервельд, канадский эксперт по международному праву с опытом работы по делам, которые рассматривал МУС.
«Со стороны я могу судить, что Международный уголовный суд сейчас решает, на каких именно случаях — или территориях — сосредоточиться, поскольку МУС может возбудить относительно небольшое количество дел. Со стороны выглядит так, что они собирают информацию о районах, подвергшихся атакам, где произошло массовое преступление. Но потом им нужно вернуться в Гаагу, чтобы проанализировать всю информацию, собрать воедино доказательную базу и решить, какие обвинения и против кого они выдвигают. Для этого не нужно постоянно находиться на земле, но нужно быть в контакте с украинскими властями, чтобы координировать свои действия», — говорит она.
Экс-прокурор МУС Луис Морено Окампо вспоминает, как его команда хотела ехать в Ливию и проводить там месяцы, расследуя каждое военное преступление. Сам Морено Окампо был против и решил сосредоточиться лично на Муаммаре Каддафи.
Дворовые чаты и видео в соцсетях
Одно из главных отличий в расследовании военных преступлений, совершенных в Украине, по сравнению с другими конфликтами — это полное содействие украинских властей международному правосудию и предоставление ими доступа к местам преступлений, говорят эксперты.
«Нет воюющей стороны, которая пыталась бы препятствовать [расследованию], как, например, это происходит в Палестине, где израильское правительство пытается максимально вмешиваться, запрещая неправительственные организации, которые собирают доказательства, или отказывая им в доступе к территориям», — объясняет Уэйн Джордаш.
Вторая особенность — наличие огромного количества данных из открытых источников о совершенных военных преступлениях. Это видео и фото, сделанные очевидцами на телефоны, дворовые чаты в мессенджерах, публикации российских военных в соцсетях.
Валери Оостервельд поясняет, что с одной стороны, это хорошо для расследования, но с другой — это и осложняет ситуацию, потому что следователи должны дополнительно верифицировать эти видеозаписи, а для этого требуются эксперты и деньги.
Открытые данные о военных преступлениях находились и ранее, например, в сирийской войне. Но в той же Сирии большая часть фото и видео не была должным образом обработана и заархивирована, чтобы их могли использовать как улики в расследованиях МУС. В случае с Украиной эти ошибки были учтены.
«Это первый конфликт, который так всесторонне задокументирован в открытых источниках способом, который обеспечивает реальную возможность, что они станут полезными уликами», — считает Уэйн Джордаш.
Не «испачкать» следствие
К сбору и обработке этих данных привлечены не только прокуроры, но и множество неправительственных групп и общественных организаций, обученных это делать. И потому вероятность, что эта информация может оказаться в файле дела в международном суде, как никогда высока, считает Джордаш.
Одна из таких организаций — Truth Hounds. Она занимается сбором доказательств совершенных в Украине военных преступлений и передачей их в Международный уголовный суд с 2014 года.
По словам юриста Truth Hounds, преподавателя Киево-Могилянской академии Дмитрия Коваля, эксперты организации работают в трех направлениях: сбор улик по открытым источникам, обучение украинских прокуроров особенностям работы с военными преступлениями и осмотр мест преступлений с опросами свидетелей.
Ездить на места преступлений юристы и волонтеры Truth Hounds начали в начале апреля, после отхода российских войск с части украинских территорий. Сейчас их операции охватывают Киевскую, Черниговскую, Сумскую, Харьковскую и Николаевскую области.
Юристы Truth Hounds прошли тренинги от МУС и знают, какую информацию нужно собирать, чтобы, во-первых, международные прокуроры приняли ее в работу, а во-вторых, не навредить следствию и будущему обвинению.
«[Мы] понимаем, чем отличается опрос [свидетелей] в журналистских целях, и опрос, цель которого — выстроить судебный кейс», — объясняет Коваль. Это значит, что правозащитники ведут тщательный опрос свидетелей, избегая при этом излишней детализации.
«Человек редко может повторить одни и те же свидетельства одинаково. Часто [свидетель] добавляет информацию или что-то путает. И если эта информация в разном виде будет зафиксирована разными стейкхолдерами [участниками процесса — ред.], это может быть разыграно позднее адвокатом [защиты] и запутать следствие. Наша задача — не докапываться до деталей, а делать своего рода скрининг, с тем, чтобы не испачкать следствие в будущем», — разъясняет юрист Truth Hounds.
Собранную информацию правозащитники передают в виде многостраничного документа в МУС. Он состоит из двух частей — юридического обоснования и доказательной базы.
«Мы хотим продемонстрировать, что, к сожалению, Россией было совершено [в Украине] практически 80% из того перечня военных преступлений, который есть в Римском статуте, — говорит Коваль и перечисляет, — Убийства мирных жителей; обстрелы гражданских объектов; преднамеренные обстрелы, которые причиняют непропорциональный ущерб этим объектам; обстрелы, которые причиняют особый ущерб окружающей среде; обстрелы особо защищенных объектов — культурных ценностей, религиозных объектов, школ. Вероломность; использование живых щитов. Пытки; преступления на основе половой принадлежности; жестокое обращение; похищение; разграбления имущества; обстрелы «скорых». Это все то, что, к сожалению, реально происходило и что было нами задокументировано».
Следователи МУС могут взять в работу эти материалы и продолжить собирать доказательства по ним для выстраивания судебного дела.
В то же время вовлеченность общественников в расследование военных преступлений в Украине несет большие риски. Волонтеры, которые хоть и с добрыми намерениями, но без должного опыта спешат опросить свидетелей военных преступлений, рискуют запутать следствие и выдать важные улики защите, говорит юрист Уэйн Джордаш. А таких, по его словам, — большинство.
«К примеру, если я буду опрашивать свидетелей, я сумею очень быстро понять, как [их ответы] будут разыгрываться в зале суда. Я смогу задать вопросы с таким уровнем детализации, который защитит свидетеля от последующих обвинений во лжи. Я могу опросить свидетеля так, чтобы он не подвергся ретравматизации. Большинство общественных организаций в Украине не обладают такими техническими навыками просто потому, что им не хватает опыта», — говорит Джордаш.
Именно по причине нехватки опыта Truth Hounds не работают с расследованием преступлений сексуального характера. По словам Коваля, это одни из самых сложных и самых травмирующих кейсов.
Неэффективная система?
За все время существования МУС рассмотрел или продолжает рассматривать 31 дело, большая часть из которых — военные преступления или преступления против человечности. Реальное заключение получили лишь девять человек, еще восемь ждут приговора.
Многие страны критикуют Международный уголовный суд за неэффективность. Япония, Германия, Франция и Британия неоднократно утверждали, что суд неэффективно расходует средства. Но звучали эти заявления после мирового кризиса 2008 года, когда МУС требовал дополнительного финансирования, а денег и желания тратиться на это у стран не было.
Многие правозащитники, включая Human Rights Watch, выступали на стороне МУС, утверждая, что структура действительно не получает достаточного финансирования, чтобы расследовать дела такой сложности и на необходимом уровне. Основной принцип таких расследований — чтобы обвинение доказало вину beyond reasonable doubt — то есть при отсутствии разумных оснований для сомнения. Этот принцип мешает обвинить во всех потенциальных военных преступлениях лично Владимира Путина, несмотря на то, что именно он отдал приказ о начале «спецоперации». МУС должен был бы доказать прямую причастность президента России к конкретному преступлению.
Недостаток доказательств — еще одна проблема МУС. Многие страны готовы помогать при расследовании преступлений, совершенных в Украине, но данные разведки — не лучшие доказательства, поскольку раскрывать свои источники и объяснять, откуда у них информация, разведки стран не готовы.
Отдельная проблема — это правило вынесения только очных приговоров. Обвиняемый должен быть задержан и присутствовать на процессе. Нетрудно предположить, что Россия не выдаст своих граждан суду, а отдельной полиции, которая могла бы производить аресты за границей, у МУС нет.
По мнению эксперта Валери Оостервельд, бюджет Международного суда — одна из важных проблем, влияющих на расследование дел.
«Бюджет МУС может показаться большим, если рассматривать его абстрактно. Но на самом деле это довольно ограниченный бюджет с учетом того, что требуется от МУС, а именно — создание системы правосудия. И этот бюджет диктует, сколько расследований прокурор может открыть в течение года. С учетом нынешнего бюджета, — это примерно около шести дел», — объясняет она.
В 2020 году бюджет МУС составил 144,67 млн евро. Эта цифра росла, но очень медленно, с момента основания суда. На 2022 год бюджет закладывался во многом исходя из уже существовавших расследований. В любом случае, расходы, которые необходимы на то, чтобы расследовать события в Украине, явно превышают бюджет на год.
По словам Уэйна Джордаша, из-за существующих проблем прокурор МУС очень заинтересован в том, чтобы дела, которые он возьмет в работу, были выигрышными.
«У МУС немного успехов, за последние 20 лет им удалось осудить лишь несколько человек. А это значит — как можно более эффективное судебное разбирательство, как можно скорее. Я надеюсь, что прокурор МУС сосредоточится на высших политических и военных деятелях. Но я также подозреваю, что прокурор МУС попытается сфокусироваться на людях более низкого ранга, до которых он сумеет добраться. Ему нужна легкая победа», — размышляет Уэйн Джордаш.
Экс-прокурор МУС Луис Морено Окампо считает, что цель суда намного больше, чем просто наказывать людей, виновных в преступлениях. По его словам, обществу пора задуматься о том, как предотвращать эти преступления.
«Война в Украине уже приводит к ужасным последствиям. Страны-соседи вооружаются. Но если мы полагаемся на силу оружия, мы не создадим комфортное общество для наших детей. Так что одного МУС недостаточно. Как нам создать айфон 5, 7, 10? Как нам улучшить эту систему? Мы про это не думаем сейчас. МУС — это начало. Это айфон 1», — признает он.
Поддержать «Спасём Страну»
bitcoin:
bc1qh4gngzs6488zjsfkuc7nuuja8kaggn8ulzl3uy
размещение и прочие услуги : admin@spasemstranu.com
|
|
